Динамо - это сила, Динамо - это класс!
Oct. 16th, 2009 10:49 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
iampolskПрежде чем мы разберем ведущую проблему основания в этой области трансценденции, тем самым заостряя в определенном аспекте проблему трансценденции, пусть трансцендентность Dasein станет нам еще привычнее благодаря еще одному историографическому напоминанию.
Трансценденция отчетливо высказана в платоновском έπέκεινα τής οΰσίας, запредельном бытию. Но можно ли толковать άγαθόν, суть этого запредельного, благо, в смысле трансценденции Dasein! Уже беглый взгляд на контекст, внутри которого Платон выясняет вопрос об άγαθόν, должен рассеять такие сомнения. Проблема άγαθόν есть лишь венец центрального и конкретного вопроса об основополагающей возможности экзистенции Dasein в полисе. Пусть даже задача онтологического наброска Dasein в свете его метафизического основоустройства не может быть отчетливо поставлена и тем более разработана, однако троякая, проведенная в постоянном параллелизме с «солнцем» характеристика άγαθόν подталкивает к вопросу о возможности истины, понимания и бытия — т.е. в феноменологическом итоге к вопросу об исходно-едином основании возможности истины понимания бытия. Это понимание — в качестве раскрывающего наброска бытия — есть однако первопоступок человеческой экзистенции, в котором должно корениться всякое экзистирование среди сущего. Всё άγαθόν есть теперь та έξις (мощь), которая достаточно мощна для возможности истины, понимания и даже бытия, а именно всех трех сразу в единстве.
Не случайно άγαθόν остается содержательно неопределенным, так что все дефиниции и толкования в этом аспекте неизбежно проваливаются. Рационалистические объяснения отказывают точно так же, как «иррационалистическое» бегство в «тайну». Прояснение άγαθόν соответственно указанию, которое дает сам Платон, должно держаться задач интерпретации сущностной взаимосвязи между истиной, пониманием и бытием. Вопрошающее возвращение к внутренним возможностям этой взаимосвязи видит себя вынужденным эксплицитно осуществить то превосхождение, которое в каждом Dasein как таковом совершается необходимо, однако большей частью потаенно. Существо άγαθόν лежит в его самодостаточной мощности как οΰ ένεκα, того, ради чего — в качестве этого ради... оно источник возможности как таковой. И уже поскольку возможное располагается выше дей-ствительного, постольку и ή τοΰ άγαθοΰ έξις, источник самого существа возможности, должен преимущественно цениться, μειζόνως τιμητέον .
Конечно, как раз теперь отношение ради чего к Dasein становится проблематичным. Но эта его проблемность не выходит на свет. Наоборот, по традиционно укоренившемуся учению идеи пребывают в ύπερουράνιος τόπος, пренебесном месте; дело идет лишь о том чтобы удостоверить их как объективнейшее из всех объектов, как само сущее в сущем, без обнаружения в ради чего первичной черты мира и раз-вертывания изначальной мощи того, что по ту сторону, έπέκεινα как трансценденции Dasein.
Трансценденция отчетливо высказана в платоновском έπέκεινα τής οΰσίας, запредельном бытию. Но можно ли толковать άγαθόν, суть этого запредельного, благо, в смысле трансценденции Dasein! Уже беглый взгляд на контекст, внутри которого Платон выясняет вопрос об άγαθόν, должен рассеять такие сомнения. Проблема άγαθόν есть лишь венец центрального и конкретного вопроса об основополагающей возможности экзистенции Dasein в полисе. Пусть даже задача онтологического наброска Dasein в свете его метафизического основоустройства не может быть отчетливо поставлена и тем более разработана, однако троякая, проведенная в постоянном параллелизме с «солнцем» характеристика άγαθόν подталкивает к вопросу о возможности истины, понимания и бытия — т.е. в феноменологическом итоге к вопросу об исходно-едином основании возможности истины понимания бытия. Это понимание — в качестве раскрывающего наброска бытия — есть однако первопоступок человеческой экзистенции, в котором должно корениться всякое экзистирование среди сущего. Всё άγαθόν есть теперь та έξις (мощь), которая достаточно мощна для возможности истины, понимания и даже бытия, а именно всех трех сразу в единстве.
Не случайно άγαθόν остается содержательно неопределенным, так что все дефиниции и толкования в этом аспекте неизбежно проваливаются. Рационалистические объяснения отказывают точно так же, как «иррационалистическое» бегство в «тайну». Прояснение άγαθόν соответственно указанию, которое дает сам Платон, должно держаться задач интерпретации сущностной взаимосвязи между истиной, пониманием и бытием. Вопрошающее возвращение к внутренним возможностям этой взаимосвязи видит себя вынужденным эксплицитно осуществить то превосхождение, которое в каждом Dasein как таковом совершается необходимо, однако большей частью потаенно. Существо άγαθόν лежит в его самодостаточной мощности как οΰ ένεκα, того, ради чего — в качестве этого ради... оно источник возможности как таковой. И уже поскольку возможное располагается выше дей-ствительного, постольку и ή τοΰ άγαθοΰ έξις, источник самого существа возможности, должен преимущественно цениться, μειζόνως τιμητέον .
Конечно, как раз теперь отношение ради чего к Dasein становится проблематичным. Но эта его проблемность не выходит на свет. Наоборот, по традиционно укоренившемуся учению идеи пребывают в ύπερουράνιος τόπος, пренебесном месте; дело идет лишь о том чтобы удостоверить их как объективнейшее из всех объектов, как само сущее в сущем, без обнаружения в ради чего первичной черты мира и раз-вертывания изначальной мощи того, что по ту сторону, έπέκεινα как трансценденции Dasein.
